Ландри Сигне, Марк Эспозито, Санджив Хаграм
ВАШИНГТОН – округ Колумбия. Карантины из-за пандемии, цифровизация и ускорение Четвертой промышленной революции (4ПР) – все это движущие силы изменений в глобальной системе управления. Поскольку мировые технологические лидеры будут также отвечать и за геополитику, конкуренция за доминирование в передовых секторах, таких как искусственный интеллект, усиливается. Гонка технологий 4ПР станет основным фактором, влияющим на глобальные экономические и политические договоренности в постпандемическом будущем.
Хотя Соединенные Штаты остаются ведущей державой в области ИИ, им в спину дышит Китай, не отстают и другие игроки, такие как Россия. Со своей стороны, Китай уже инвестировал около 300 млрд долларов в эту сферу (включая чипы и электромобили), принял национальную инновационную стратегию («Сделано в Китае 2025») и способствовал развитию таких новаторских технологических гигантов, как Baidu, Alibaba и Tencent. Но хотя Китай обладает огромным потенциалом для развития ИИ, ему предстоит много работать, прежде чем он превзойдет США. Исследования показывают, что Китай по-прежнему отстает по трем ключевым направлениям: оборудование, научные исследования и коммерческий сектор.
Помимо США и Китая, к инновациям 4ПР стремятся также европейские и азиатские страны. Великобритания, например, входит в верхний квартиль стран с точки зрения готовности к ИИ благодаря ведущему положению своих исследовательских университетов и щедрому государственному финансированию исследований. Многие же азиатские страны продемонстрировали очевидное преимущество по части распространения технологий и степени роботизации. Южная Корея, в которой на 10 тыс. рабочих приходятся 774 робота, намного опережает большинство других стран; а Япония, с ее и без того доминирующей автомобильной промышленностью, начала выходить в лидеры в области автономных транспортных средств.
На этом фоне пандемия COVID-19 ускорила тенденцию к цифровизации: для отслеживания, прогнозирования, диагностики и сдерживания вируса был внедрен ряд технологий 4ПР, в дополнение к организации удаленной работы, электронной коммерции и другим изменениям поведения. Фактически именно платформа ИИ первой обнаружила признаки вспышки вирусной инфекции, более чем за неделю до официального объявления Всемирной организации здравоохранения. С тех пор ИИ и машинное обучение применяются для отслеживания и прогнозирования развития пандемии, выявления пациентов с высоким риском и оптимизации использования ресурсов.
Более того, ученые прибегают к ИИ для обнаружения новых вспышек COVID-19 и поддержки исследований в области эффективных методов лечения или вакцины. Но эта работа указывает на необходимость большей прозрачности регулирования на глобальном уровне. Чтобы избежать «вакцинного национализма» с нулевой суммой, нам нужно усовершенствовать процессы трансграничного обмена данными и технологические решения, чтобы никто не отставал.
Недавний динамизм в сфере здравоохранения является символом геополитики 4ПР в более широком смысле. Обострению китайско-американского соперничества с начала кризиса COVID-19 уделялось много внимания. А вот шанс для развивающихся стран использовать кризис в качестве стимула расширять внедрение у себя технологий 4ПР очевиден не всем.
В Африке, например, была запущена SMS-платформа на базе ИИ для доставки образовательного контента детям, не посещающим школу, у которых нет доступа в Интернет, смартфонов или даже учебников. Такие нововведения тем важнее, чем дольше школы останутся закрытыми. Аналогично, продавцы и покупатели в сфере розничной торговли все больше полагаются на электронную торговлю и мобильные платежи для поддержания социального дистанцирования и сохранения цепочек поставок. А в сельском хозяйстве все больше фермеров для принятия решений используют информацию с платформ больших данных, дополненную «интернетом вещей».
Но полное применение этих возможностей потребует большей координации между государственным и частным секторами, а также с многосторонними учреждениями. По самой своей природе конкуренция 4ПР побуждает страны использовать свою экономическую мощь для формирования международных стандартов. В эпоху, когда данные являются движущей силой, подходы правительств ведущих стран к регулированию, включая такие ключевые вопросы, как конфиденциальность личной информации, в предстоящие годы повлияют на весь мировой экономический порядок.
Эта динамика уже нашла воплощение в том, как разные страны применяли инструменты распознавания лиц и цифрового отслеживания контактов на основе ИИ во время пандемии. В Южной Корее и Китае эти технологии получили широкое распространение на ранней стадии и пока продолжают подтверждать свою эффективность в ограничении распространения вируса, хотя, бесспорно, в ущерб тайне личной жизни.
США, напротив, не смогли положиться на эти инструменты, отчасти потому, что они еще не приняли четких правил и стандартов в отношении конфиденциальности потребителей, безопасности данных и цифровой собственности в 4ПР. Хотя некоторые штаты США предложили различные нормативно-правовые базы, отсутствие национальной системы остается одним из самых больших препятствий на пути использования потенциала ИИ и больших данных.
Конкуренция между США и Китаем выдвинула на первое место в повестке дня приоритеты национальной безопасности и торговли, превратив базовые вопросы управления в гораздо более крупные геополитические проблемы. Но глобальной высокотехнологичной индустрией нельзя эффективно управлять без глобального консенсуса. Эффективной националистической – не говоря уже об изоляционистской – стратегии регулирования конфиденциальности данных просто не существует. Как мы видели на примере «Общего регламента ЕС по защите данных», отсутствие координации между органами национального уровня привело к серьезным ошибкам и неэффективности при его реализации, что препятствует расследованию потенциальных нарушений, ослабляет конкуренцию и подрывает доверие со стороны потребителей и бизнеса.
Кризис COVID-19 – это историческая возможность определить будущее международного сотрудничества. Вопрос о том, как регулировать и использовать новые технологии, не будет ограничиваться какой-либо одной отраслью или страной. Сотрудничество в рамках 4ПР – начиная с коллабораций в разработке и внедрении вакцины – может иметь долгосрочные преимущества. Но чтобы ими воспользоваться, потребуется широкий и добросовестный поиск точек соприкосновения.
Ландри Сигне – профессор и содиректор Школы глобального управления Thunderbird Университета штата Аризона, старший научный сотрудник института Брукингса, почетный научный сотрудник Стэнфордского университета, молодой глобальный лидер Всемирного экономического форума и автор недавно вышедшей книги «Раскрытие делового потенциала Африки».
Марк Эспозито – профессор бизнеса и экономики, работающий в Международной школе бизнеса Хальта и Гарвардском университете, соучредитель компании Nexus FrontierTech, а также научный сотрудник Школы государственного управления Мохаммеда бен Рашида в Дубае и Кембриджской школы бизнеса Джаджа.
Санджив Хаграм – декан и генеральный директор Школы глобального управления Thunderbird Университета штата Аризона.
Copyright: Project Syndicate, 2020.
