Этим летом президент Всемирного экономического форума (ВЭФ) Клаус Шваб наделал много шума, призвав перестать вопрошать, когда мы сможем вернуться к «нормальной» жизни.
Единственной неожиданностью, связанной с его вполне предсказуемым «никогда», оказалось, пожалуй, количество людей, которые удивились такому ответу. Глядя на улицы Казахстана, пока ты читаешь его «Великую Перезагрузку» и многочисленные призывы других мировых экономистов «построить прошлое лучше», немудрено испытать когнитивный диссонанс.
Может показаться, что наше общество, которое снимает маски, и все чаще говорит о пандемии в прошедшем времени, рискует “подобно лунатику продолжить двигаться в сторону еще более растущего социального неравенства, экономического дисбаланса, несправедливости и деградации окружающей среды”.
Однако это не совсем так.
Идти в ногу с постнормальным временем
В декабре 2019 года, больше, чем за полгода до того, как ВЭФ поднял вопрос о «поломанной» нормальности, в Нур-Султане выбрали «Лучшую [Финансовую] аналитическую работу-2019». Темой для выигравшей статьи явился финансовый инструмент, который я и моя тогдашняя соавторка Елена Музыкина, решили назвать не иначе, как “постнормальные облигации”.
Разумеется, прошлой осенью, когда писалась статья (которую впоследствии опубликовал Лондонский Чартерный Институт Инвестиций и Ценных Бумаг — CIS) слова «COVID-19» еще и в помине было. Однако та пресловутая нормальность, которую сейчас все так ожидают, к тому моменту уже давно ушла по-английски, не прощаясь.
То, что среднестатистический казахстанец или его современник привык считать нормальностью, для таких теоретиков постнормальных времен (ПНВ) как британский интеллектуал с пакистанскими корнями Зиауддин Сардар, еще десяток лет назад стало «периодом, когда старые константы умирают, новые еще не родились, и очень мало вещей имеют объяснение». Убаюкивая себя, например, тем, что нынешние дети, как и наши бабушки, сидели порой в тех же классах и за теми же партами (а не дома возле гаджетов), мы упорно не хотели замечать, что мир стал безвозвратно другим.
Согласно ПНВ, развитие интернет-технологий и глобализация позволили миру формировать цепочки зависимостей с такой невероятной скоростью, масштабом, размахом и одновременностью, что мир стал нелинейно и вместе с тем противоречиво взаимосвязанным. Это неизбежно привело к росту хаотичности всех процессов. Простому обывателю, это, конечно, не было столь же заметно, сколь внезапное появление маски на лице или круглосуточное пребывание любимых чад дома. Однако глобальная экономика давно пестрит примерами.
Нет места старой необдуманности, сиюминутности и недальновидности
Здесь мне неизбежно приходит на ум исследование финансовых рынков, сделанное именитым экономистом Джоном Кэйем по заказу британского правительства еще в 2012 году. Экономист пришел к выводу, что «культура владения» и «культура инвестирования» превратились на американский манер в «культуру торговли». Проще говоря, цифровизация процесса привела к тому, что ты больше не владеешь акциями, а лишь покупаешь и продаешь их. Когда технически период владения может ограничиваться секундами, мало кто заинтересован в долгосрочном здоровье компаний, интересна лишь самая короткая перспектива.
В Казхастане и на постсоветском пространстве не столь развиты финансовые рынки, чтобы мы в полной мере ощутили, насколько сиюминутность нашего мышления способна выливаться в коктейль социальных и экологических проблем, далеко не все из которых возможно спрогнозировать. Но и у нас есть свои понятные всем примеры эгоистичного материализма, когда выгода сегодня воспринимается лучше, чем приумноженная ценность завтра.
Из старых примеров всплывает, например, снос исторического здания на алматинской улице Желтоксан в пользу высотного здания. Сегодняшние компании, которые, убаюкивая себя относительным затишьем на коронавирусном фронте, не считают своим гражданским долгом мотивировать сотрудников работать на удаленке – это все тот же недальновидный материализм на его самом примитивном уровне.
Убить «жадность» и зашоренность мышления, а не экономику
Когда не хочется задаваться «лишними» вопросами, самый простой и избитый ответ представляется самым лучшим. Примерно так мы и пришли, к миру, в котором недальновидный, эгоистичный материализм – это стандарт, к которому мы тянемся, а жадность, как по Гордону Гекко, – это хорошо. А между тем, у упомянутого выше Джона Кэя в период пандемии вышла новая книга с говорящим названием «Жадность мертва».
Люди, которые стремятся вернуться к «нормальности» и с энтузиазмом рвутся «спасать экономику», сняв при этом маски и, сбившись поплотнее, напоминают мне «уятменов», которые обосновывают свое видение общества с позиций «у нас так принято» или «у нас так никогда не было». Они забывают адаптироваться к изменяющемуся контексту жизни. Еще Дарвин пришел к выводу, что особи, неспособные эволюционировать, обречены на вымирание. Это настолько же относится к юридическим, насколько и к физическим лицам. Более того, это относится и к целым экономикам, и к цивилизациям.
Забыть об идеологии и сосредоточиться на общем деле
Будь то теоретики исламской мысли вроде Сардара, или такие знаковые фигуры западного капитализма, как Шваб – все они сходятся на мысли, что современный мир с его безумными скоростями и взаимосвязями, совсем не нуждается в спасении той экономики, которую мы знали.
Экономика линейного мира, которая продолжает ставить перед собой одномерные экономические задачи, не подходит для мира, который нуждается в сложных, многомерных решениях.
Именно эта экономика, скрывающаяся под обманчивой личиной «нормальности», и привела нас сюда. Экономика же, которая помимо своих традиционных задач, решает экологические и социальные задачи в том контексте, в котором того требует время, больше не может списываться, как вопрос идеологии или политики. Это банальный вопрос выживания.
Какие формы могут принимать многозадачные решения, подходящие для наших постнормальных реалий? Они вовсе не всегда должны принимать сложные формы финансовых инструментов, вроде постнормальных облигаций. Например, я с нетерпением жду, когда компании по организации тоев начнут появляться в новостях в связи с инновационным использованием цифровых технологий, виртуальной и дополненной реальности, а не в связи с нарушением карантинного режима.
