Различия в подходах Центральной Азии к COVID-19

Данный материал публикуется в рамках сотрудничества с Project Syndicate. 

Джоомарт Оторбаев*

БИШКЕК – Лично для меня пандемия COVID-19 в моей родной стране, Кыргызстане, началась 19 марта, когда мой сын прибыл в международный аэропорт Бишкека из «крайне инфицированной» европейской страны. Я не смог с ним увидеться, потому что вместе с еще несколькими десятками человек, прибывшими с ним на одном рейсе, его немедленно отправили в 14-дневный карантин на бывшую американскую военную базу, которую США безвозмездно передали стране в 2014 году.

Карантином это только называлось. В реальности на бывшей базе царил хаос и дезорганизация. Вместо строгой изоляции друг от друга, прибывшие пассажиры оказались заперты в совершенно неподготовленной и окруженной плотным забором зоне, где они могли свободно передвигаться и общаться.

Гигиена практически отсутствовала: здесь было слишком мало туалетов, раковин и душевых кабин для сотни с лишним человек. В результате, эта попытка предотвратить проникновение в страну коронавируса в реальности создала идеальные условия для распространения инфекции среди вновь прибывших.

Спустя пять дней – и без каких-либо объяснений – всех изолированных пассажиров отпустили на «домашний карантин». Позднее я слышал, что как минимум один из них сдал положительный тест на COVID-19, однако даже сегодня никто не знает, заразили ли эти пассажиры кого-нибудь еще.

Этот и многочисленные другие эпизоды показывают, что Кыргызстан оказался совершенно не подготовлен к пандемии вируса (то же самое можно, по-видимому, сказать и о наших соседях в Центральной Азии). Судя по косвенным данным, правительство это признает. Спустя несколько дней после того, как пассажиров выпустили из карантина, свой пост покинул главный санитарный врач страны. А 1 апреля были уволены заместитель премьер-министра и министр здравоохранения.

Столь неорганизованная реакция на угрозу COVID-19 выглядит мало объяснимой, поскольку изначально киргизские власти принимали правильные и своевременные решения. Еще 27 января Совет безопасности страны рекомендовал правительству «предотвратить проникновение инфекции коронавируса в страну». Но хотя существование этой проблемы было признано за полтора месяца до появления первого зарегистрированного случая COVID-19 в Кыргызстане, власти практически ничего не сделали за все это время.

Например, правительству было прекрасно известно, что многие киргизские граждане в начале года совершают обязательное мусульманское паломничество в Мекку. Они вернулись в Кыргызстан 12 марта, а некоторые из них затем оказались в числе первых граждан, у которых был диагностирован COVID-19.

Однако правительство выглядело просто парализованным. Оно не смогло закупить достаточное количество реагентов, комплектов для тестов, защитных костюмов и других необходимых материалов и оборудования, и оно не подготовило объекты для обсервации и карантина. Вернувшихся из Мекки начали тестировать только после 18 марта, а к тому времени они уже могли инфицировать других людей. В случае положительного теста киргизские власти не занимались необходимым в подобной ситуации отслеживанием контактов больного.

Со своей сравнительно замедленной реакцией на пандемию Кыргызстан далеко не одинок среди центральноазиатских стран. Казахстан сообщил о первом подтвержденном случае COVID-19 13 марта, а Узбекистан двумя днями позже. Таджикистан – после нескольких недель упорного отрицания болезни – в конце концов, подтвердил первый случай заражения 30 апреля. Наверное, не случайно это произошло всего за несколько часов до прибытия в страну миссии Всемирной организации здравоохранения.

Туркменистан остается единственным государством в Средней Азии, и одним из немногих во всем мире, где до сих пор не зарегистрировано ни одного случая заражения COVID-19 (кстати, недавно правительство отказалось пригласить в страну миссию ВОЗ). По состоянию на 19 мая, в остальных четырех странах Центральной Азии официально зарегистрировано сравнительно умеренное общее количество случаев заражения – 12525 случаев, то есть около 169 на миллион жителей, – и сравнительное невысокое общее число умерших – 106.

Цифрам из Узбекистана, Казахстана и Кыргызстана, наверное, можно доверять. Правительства этих стран ежедневно обновляют информацию о пандемии; ситуация активно обсуждается в независимых СМИ (включая иностранные) и социальных сетях. Неправительственные организации также играют важную роль в мониторинге, и поэтому предпринимаемые сейчас попытки киргизского правительства ограничить деятельность этих групп вызывают особенное беспокойство.

Туркменские и таджикские власти традиционно менее открыты с прессой. Но «Радио Свобода» (RFE/RL), обладающее источниками в обеих странах, недавно сообщило, что туркменские власти перевели более 400 человек из карантинной зоны в Туркменабаде, втором крупнейшем городе страны, в небольшие провинциальные больницы. Ранее появлялись сообщения о том, что власти предположительно пытаются скрыть случаи коронавируса от ВОЗ.

Впрочем, наибольшие опасения сегодня вызывает ситуация в Таджикистане: Всемирный банк недавно предупредил о том, что в стране, чье население равно примерно 9,3 млн человек, число тяжелых случаев COVID-19 может достигать 230500, а количество умерших – 21000 человек. Таджикские власти явно начинают осознавать масштабы опасности. Новостное агентство «Азия-плюс» 1 мая сообщило, что Рустам Эмомали, мэр столичного города Душанбе, обратился к жителям с призывом не паниковать и заверил их в том, что государство обладает достаточными ресурсами для борьбы с пандемией. 

Наконец, COVID-19 создал серьезные проблемы для тех 4-5 миллионов среднеазиатских мигрантов, которые живут и работают в России. Большинство из них приехали из Узбекистана, Таджикистана и Кыргызстана и обеспечивают этим странам крупные доходы в виде денежных переводов. В 2019 году Таджикистан и Кыргызстан получили денежные переводы, чья общая сумма составляет примерно 30% их ВВП; эти страны входят в число мировых лидеров по размерам денежных переводов на душу населения.

Однако многие мигранты потеряли работу из-за пандемии, а закрытие границ не позволяет им вернуться домой. Хотя решение российского правительства выплачивать мигрантам пособия по безработице, конечно, им поможет, такое решение является всего лишь временным. Доходы и размеры денежных переводов резко упадут, что драматически влияет на состояние экономики центральноазиатских стран.

Достаточно рано осознав угрозу COVID-19, правительства некоторых стран Центральной Азии проявили затем медлительность в подготовке к грядущему появлению коронавируса. Между тем, наиболее серьезные проблемы этой пандемии, связанные в основном с экономикой, в регионе еще не начались, поэтому реальные сложности, судя по всему, еще впереди.

*– Джоомарт Оторбаев – премьер-министр Кыргызстана в 2014-2015 годы.

Copyright: Project Syndicate, 2020.


www.project-syndicate.org