Джозеф Ю. Стиглиц
НЬЮ-ЙОРК. Похоже, международное сообщество движется к соглашению, которое многие называют историческим: об установлении глобальной минимальной налоговой ставки для транснациональных корпораций (ТНК). Давно пора, но этого может оказаться недостаточно.
Согласно существующим правилам, фирмы могут избежать уплаты налогов в требуемом объеме, зарегистрировав свой доход в юрисдикциях с низкими налогами. В некоторых случаях, если закон не разрешает им делать вид, что значительная часть их доходов поступает из какой-либо «налоговой гавани», они частично переводят свой бизнес в эти юрисдикции.
Примером такой налоговой оптимизации стала Apple, зарегистрировавшая в Ирландии прибыль от своих операций в Европе, а затем использовавшая еще одну лазейку, чтобы по большей части избежать ирландской налоговой ставки в размере 12,5%. Но Apple – не единственная фирма, прилагающая для ухода от налога на прибыль, полученную от продажи нам наших любимых товаров, не меньше изобретательности, чем при их создании. Компания говорила правду, когда утверждала, что платит все налоги до последнего доллара; она просто в полной мере использовала то, что ей предлагала система.
С этой точки зрения соглашение об установлении глобальной минимальной ставки налога в размере не менее 15% – важный шаг вперед. Но дьявол кроется в мелочах. Нынешняя средняя официальная ставка значительно выше. Таким образом, возможно (и даже вероятно), что глобальная минимальная ставка станет максимальной. Инициатива, которая начиналась как попытка заставить транснациональные корпорации платить справедливый процент налогов, может принести очень мало дополнительного дохода, намного меньше, чем недоплачиваемые ежегодно 240 миллиардов долларов. И, по некоторым оценкам, лишь небольшая часть этого дохода попадет в развивающиеся страны и на развивающиеся рынки.
Предотвращение такого исхода зависит не только от того, удастся ли помешать глобальной «конвергенции в сторону понижения», но и от широкого и всеобъемлющего определения того, что такое корпоративная прибыль, например, такого, которое ограничивает вычет расходов суммой капитальных затрат, процентов, предварительных убытков и т. д. Вероятно, лучше всего было бы договориться о стандартизации бухгалтерского учета, чтобы старые методы ухода от налогов не сменились новыми.
Особенно проблематичным в предложениях, выдвинутых ОЭСР, является Первое базовое положение (Pillar One), предназначенное для решения вопросов налогообложения и применяемое только к самым крупным глобальным компаниям. Старая система трансфертного ценообразования явно не отвечала задачам глобализации двадцать первого века; транснациональные корпорации научились манипулировать этой системой для регистрации прибыли в юрисдикциях с низкими налогами. Вот почему Соединенные Штаты приняли подход, согласно которому прибыль распределяется между штатами по формуле, учитывающей продажи, занятость и капитал.
Развивающиеся и развитые страны могут оказаться в разном положении, в зависимости от того, какая формула используется: акцент на продажи нанесет ущерб развивающимся странам, производящим промышленные товары, но может помочь устранить некоторые из несправедливостей, связанных с цифровыми гигантами. А для крупных технологических компаний стоимость продаж должна отражать ценность данных, которые они собирают, что имеет решающее значение для их бизнес-модели. Одна и та же формула может работать не во всех отраслях.
Тем не менее, следует признать прогрессивные моменты в нынешних предложениях, в частности, отказ от проверки на «физическое присутствие» для налогообложения, как не имеющей смысла в эпоху цифровых технологий.
Некоторые рассматривают Первое базовое положение как поддержку минимального налога и поэтому не обеспокоены отсутствием экономических принципов, регулирующих его построение. Распределяется только небольшая часть прибыли, превышающая определенный порог, а это означает, что общая доля распределяемой прибыли действительно мала. Но поскольку компаниям разрешено вычитать из налоговой базы все производственные ресурсы, включая капитал, корпоративный подоходный налог на самом деле является налогом на ренту или чистую прибыль, и вся эта чистая прибыль должна подлежать распределению. Таким образом, требование некоторых развивающихся стран о перераспределении большей доли корпоративной прибыли является более чем разумным.
Есть у предложений, насколько можно понять, и другие проблемные аспекты (прозрачности и публичного обсуждения подробностей было меньше, чем можно было бы ожидать). Один из них касается разрешения споров, которое явно не может проводиться с использованием видов арбитража, распространенных сейчас в инвестиционных соглашениях; и его не следует оставлять на откуп «родной» стране корпорации (особенно в случае подвижных корпораций, ищущих выгодные юрисдикции для штаб-квартиры). Правильный ответ – глобальный налоговый суд, прозрачность, стандарты и процедуры которого соответствуют уровню судебного процесса двадцать первого века.
Еще одна проблемная особенность предлагаемых реформ касается запрета «односторонних мер», якобы направленных на сдерживание распространения цифровых налогов. Но предлагаемый порог в 20 миллиардов долларов оставляет многие крупные ТНК вне сферы действия Первого базового положения, и кто знает, какие лазейки найдут умные налоговые юристы? Принимая во внимание риски для налоговой базы страны, а также с учетом того, что международные соглашения так трудно заключать, а ТНК столь могущественны, директивным органам, возможно, придется прибегать к односторонним мерам.
Странам не имеет смысла отказываться от каких-либо налоговых прав в пользу ограниченного и произвольного Первого базового положения. Требуемые обязательства несоизмеримы с предоставленными выгодами.
Лидерам «Большой двадцатки» будет полезно договориться о глобальном минимальном налоге в размере не менее 15%. Независимо от того, какой окажется окончательная минимальная ставка для 139 стран, в настоящее время ведущих переговоры об этой реформе, было бы лучше, если бы хотя бы несколько стран ввели более высокую ставку, в одностороннем порядке или в составе группы. В США, например, ставка планируется на уровне 21%.
Крайне важно детально разобраться со множеством вопросов, необходимых для глобального налогового соглашения, и особенно важно взаимодействовать с развивающимися странами и развивающимися рынками, чей голос не всегда был слышен достаточно отчетливо.
Кроме того, важно будет вернуться к этому вопросу через пять лет, а не через семь, как предлагается в настоящее время. Если налоговые поступления не увеличиваются, как было обещано, и если развивающиеся страны и рынки не смогут получить более высокую долю этих поступлений, необходимо будет повысить минимальный налог и скорректировать формулы распределения «налоговых прав».
Джозеф Э. Стиглиц – лауреат Нобелевской премии по экономике, профессор Колумбийского университета и член Независимой комиссии по реформе международного корпоративного налогообложения.
