Редакция Ekonomist.kz приводит перевод статьи автора, опубликованной в специальном блоге Института Исследований Восточной и Юго-Восточной Европы им. Лейбница по освещению борьбы с коронавирусом в регионе. 

 

Выступая на Виртуальном саммите Singularity University по СOVID-19 в марте этого года, колумнист TIME Алекс Гладштейн выделил две принципиальные оси в нашей борьбе с новым коронавирусом: компетентность и открытость. Чтобы достичь хотя бы скромных успехов при управлении общественным здоровьем во время пандемии, правительства должны либо проявлять компетентность (как это было в случае Китая), либо открытость, либо и то, и другое.

Гладштейн беспокоился по поводу того, как справится с пандемией США, где ответ на этот вызов к тому моменту не выглядел особенно компетентным, и Россия, где на тот момент было не вполне ясно, как повернется ситуация.

С тех пор прошло почти три месяца, и его прогнозы в некой мере доказали свою актуальность. Ведь США занимают первое место по количеству инфицированных в таблице Worldometer, а Россия вышла в тройку лидеров. Однако другие постсоветские республики, которые теоретически должны иметь весьма схожие компетенции, каждый по-своему справляются с вызовами COVID-19. Помимо привычно удивляющих отщепенцев, вроде Беларуси, где президент Александр Лукашенко провел парад ко Дню Победы, 9 мая, или Туркменистана, где само слово коронавирус было «лимитировано», уровни открытости, в целом, отличаются по региону не столь драматично.

 

За пределом архиважных компетенций?

Индекс WJP по верховенству закона за 2020 год дает удивительно похожие оценки по показателю «открытость правительства» в Российской Федерации (0.49), Казахстане (0.46) и Китае (0.43). Страны также имеют очень похожие показатели в отношении «права на информацию»: здесь коэффициент PФ – 0.40, Казахстана 0.45, а Китая – 0.49.

Споры о том, насколько успешно справляется со своей эпидемиологической ситуацией Китай, до сих пор не угасают. Принимая во внимание то, что на момент написания данной статьи, количество активных случаев КВИ у них упало ниже 100, можно с уверенностью говорить о том, что по меньшей мере Китай справился с первой волной вируса. Хотя и Россия и Казахстан сейчас ослабляют свои карантинные режимы, Казахстан отреагировал на ситуацию значительно быстрее. 15 марта 2020 года президент РК Касым-Жомарт Токаев уже объявил о введении режима ЧП. Россия же на тот момент все еще обсуждала призывы бизнесмена Олега Дерипаски закрыть страну на 60 дней, скорее как россказни перепуганного магната, чьи активы («Русал») однажды подверглись угрозе Эболы.

Тогда как президент РФ Владимир Путин выступил со своим собственным объявлением 25 марта, цифры не врут. То, что выглядит как каких-то 10 дней в календаре, выливается во вполне реальную разницу между 1571 случаем COVID-19 на миллион россиян и 277 случаями на миллион казахстанцев (исходная версия статьи была опубликована 15 мая. С тех пор, данный показатели изменились и достигли 2598 зараженных россиян на 1 млн населения и 511 казахстанцев на 1 млн населения соответственно – данные на 28 мая 2020 года). 

Это также выливается в разницу между 14 смертями (эта цифра продолжает расти) на миллион населения в России (с тех пор, данный показатель для России вырос ровно в два раза и достиг отметки в 28 человек на 1 млн населения; Аналогичные показатели для Китая и Казахстана со времен написания статьи не изменились) и 2 смертями на миллион населения в Казахстане. Для сравнения, в Китае смертность – 3 на миллион населения.

Такую разницу вряд ли можно объяснить качественными различиями в компетенциях. В конце концов мы слышали о том, как российские военные врачи помогали Италии справиться с угрозой COVID-19 ничуть не меньше, чем о консультациях китайских врачей, которые они предоставляли в разных регионах мира. Глядя на столь схожие показатели «открытости правительства» и «права на информацию», начинаешь невольно задаваться вопросом, что же мы упускаем в этой системе координат?

 

Читать также ...
Социальный кодекс: кому и зачем?

Вопрос веры?

ОЭСР определяет стратегии и инициативы «открытого правительства» как «основанные на принципах транспарентности, добросовестности, подотчетности и вовлеченности заинтересованных сторон»

Если рассматривать ответ Казахстана на вызов COVID-19, уровень транспарентности оказался значительно выше, чем можно было бы ожидать. Правительство не только начало проводить регулярные конференции с целью информирования общественности, но и приняло решение с ранних стадий делиться отнюдь не самой комфортной информацией. 6 апреля главный санитарный врач РК Айжан Есмагамбетова подтвердила, что каждый пятый инфицированный КВИ в Казахстане был медработником. Несмотря на то, что данная информация вызвала бурную реакцию общественности, государство и впредь продолжило обнародовать такие детали с целью поддержания транспарентности и построения доверительных отношений с общественностью. Есмагамбетова проинформировала, что только 21 апреля заразилось 127 медработников, что привело общее количество зараженных медиков к отметке 652 на тот момент.

Стремление к транспарентности сопровождалось и тенденцией роста подотчетности. 

Извинения Министра Здравоохранения перед Казахстанцами за то, что (неинфицированные) пассажиры круизного лайнера «Даймонд Принцесс» были доставлены домой коммерческим рейсом задало тон на возрастающую подотчетность. Например, когда бывший главный санитарный врач РК Жандарбек Бекшин стал героем мемов из-за неудачной оговорки, заявив, что «…где-то 11-16-го у нас должен быть, все же наконец-то появится коронавирус в стране», его сместили с должности. Нужно отметить, что столь кардинальный подход к вопросам репутации и подотчетности впоследствии был несколько смягчен. Когда месяц спустя министр труда и социальной защиты населения РК Биржан Нурымбетов оказался в похожей ситуации, комментируя отказы по социальным выплатам, его оговорка не пошла дальше анекдотов.

Что касается добросовестности, Казахстану удалось избежать периода обсуждений «коллективного иммунитета» и без излишних промедлений перейти к охране общественного здоровья и системы здравоохранения, став одной из первых пост-советских стран, объявивших режим ЧП. И несмотря на то, что общественность активно обсуждала, можно ли прожить месяц на соцвыплату размером в 42 500 тенге, важно понимать, что люди не были брошены на произвол судьбы и более 4,4 млн. казахстанцев успешно получили такие выплаты.

Из всего квартета факторов, определяющих стратегии «открытого правительства» расстраивает, пожалуй, «вовлеченность заинтересованных сторон». Как я не раз убеждалась, освещая климатические вопросы, казахстанцы склонны недооценивать важность индивидуальных действий. Любые призывы к ответственности за собственное поведение и вклад здесь воспринимаются не иначе, как перекладывание проблем с государственных и/или корпоративных плеч на общественные. За первые две недели с момента объявления ЧП, более 1 500 казахстанцев были привлечены к административной ответственности за нарушения карантинного режима. После отмены режима ЧП, остались карантинные меры, но исчезли административная ответственность против нарушающих меры граждан. Это привело к резкому падению Индекса самоизоляции Yandex по всей стране. По шкале, где 5 соответствует пустым улицам, а 0 загруженным под завязку улицам, Алматы и Нур-Султан имели показатели 2,3 и 2,0 соответственно по данным на 12 мая. В Алматы этот показатель подскочил до 1,9 в тот же день, когда люди узнали, что их больше не могут призвать к ответственности за нарушения.

 

Читать также ...
Коронавирус и казахстанское общество: что изменится?

Дефицит доверия?

Как бы оперативно, компетентно, транспарентно и открыто правительство ни стремилось действовать в сложившейся ситуации, все это не будет достигать желаемых высот, доколе будет отсутствовать одна фундаментально важная вещь: общественное доверие. В феврале, когда в Казахстане еще не было зафиксировано ни одного случая коронавируса нового типа, жители приграничного с Китаем поселка Акжар стали требовать, чтобы Казахстан приостановил грузосообщение с Китаем, несмотря на то, что водители большегрузов подвергались сложной карантинной системе. Люди отказывались верить в то, что в стране не было коронавируса. Тогда же несколько граждан было привлечено к ответственности за распространение слухов о наличии инфицированных в Казахстане.

Однако как только Казахстан зафиксировал первые случаи заражения, общественное доверие развернулось на 180 градусов. 1 мая 30 пациентов с асимптоматичным течением инфекции, выбили дверь госпиталя в Уральске и требовали, чтобы их выписали. На этот раз люди были убеждены, что никакого вируса нет. Когда люди слышат о почти 6 млрд тенге, которые пришлось потратить на борьбу с новым коронавирусом, многим из них значительно проще затеряться в лабиринте конспиративных теорий и высчитывать количество рукопожатий до ближайшего зараженного, зависая в соцсетях, чем принять COVID как реальную угрозу и следовать указаниям властей.

В том, как Казахстан начал выходить из карантина ощущается больше желание власти угодить общественности, а не потребность сфокусироваться на том, чего требуют условия пандемии. Например, требование тестировать всех желающих путешествовать в другие города продержалось совсем недолго. Его быстро упразднили. А ведь всего за два дня до этого министр здравоохранения Елжан Биртанов сообщил, что именно это правило позволило выявить 10 случаев заражения. Многим видам бизнеса, которые с тем же успехом могли продолжать свою деятельность на «удаленке» (например, фирмам, оказывающим профессиональные, консалтинговые, бухгалтерские и страховые услуги) или вести дело в сети при помощи доставок (те же цветочники), было позволено вернуться к традиционному порядку ведения бизнеса.

В эти непростые времена, лидеры по всему миру как никогда прежде сталкиваются с истиной: “Лидерство, основанное на доверии – это, как правило, жизнеспособное лидерство” (цитата из недавнего докладе Deloitte). И сейчас, когда идет послабление карантинных ограничений, важно не растерять понимание того, что доверие не всегда зарабатывается прямым ответом на желания заинтересованных сторон. Если конечная цель в построении долгосрочного доверия, тогда важно относиться к нему, как к сложной экосистеме.