Несмотря на то, что пандемия коронавируса еще не прекратилась, и многие страны не торопятся снимать карантинные ограничения полностью, жизнь в режиме локдауна продолжается. Черты постокронавирусной экономической реальности проступают все отчетливее. Большинство правительств за последние пару месяцев успели внедрить несколько пакетов мер поддержки национальных экономик.
Среди этих мер есть и макроэкономические и фискальные стимулы. Правительства и центробанки не ограничивали себя в наборе мер поддержки, комбинируя и дополняя одни меры другими: в дело пошло и снижение учетных ставок, и выкуп активов, и безвозвратные кредиты в обмен на нефинансовые обязательства бизнеса.
С самого начала было понятно, что далеко не все меры спасения, принимаемые в пожарном порядке, окажут исключительно оздоравливающее действие на предприятия. Дешевое финансирование и отсрочка по кредитам в конечном счете могут исказить стимулы бизнеса, создать условия для реализации морального риска. В итоге из кризиса компании выйдут ослабевшими и еще более ориентированными на господдержку.
В Казахстане власти действовали более консервативно, поэтому и прогнозируемая рисковая зона оказалась меньше. Но и для казахстанской экономики актуальны проблемы с неэффективными инвестициями, неоптимальным использованием капитала и появлением новых зомби-компаний.
Всюду моральный риск
В мае 2020 года эксперты Всемирного банка представили отчет по исследованию “Финансирование компаний в режиме гибернации в период пандемии COVID-19” (Financing Firms in Hibernation during the COVID-19 Pandemic).
Они разделили все механизмы поддержки, направленные на обеспечение компаний устойчивым финансированием, на несколько групп мер.
Первая – институциональная адаптация к работе с новыми несистемными (идиосинкратическими) рисками. В доковидную эпоху законодательные и регуляторные механизмы в финансовой системе были выстроены для превентивного реагирования на шоки для стабилизации системы. В ответ на ухудшение перспектив денежных потоков по активу, регулятор обязывал банк-кредитор наращивать провизии. Если компания-заемщик переставала платить, она могла быть подвергнута процедуре банкротства.
Коронакризис, при котором ситуация в равной степени ухудшилась как у эффективных, так и неэффективных фирм. Стандартные процедуры в данном случае уже не походили, поэтому фининституты с подачи регуляторов получили право давать массовые отсрочки по выплатам. Этим могут воспользоваться компании-зомби, подчеркивают аналитики ВБ. Возникла ситуация, в которой может проявиться моральный риск: заемщики могут отказаться от обслуживания долга. Финансовым регуляторам необходимо разработать такие механизмы, которые будут сообщать правильные стимулы хорошим компаниям-заемщикам.
Вторая группа мер – обеспечение компаний дополнительными кредитами за счет снижения ставок, предоставления банкам дополнительной ликвидности для кредитования реального сектора.
Особняком стоят меры, которые аналитики ВБ назвали “политиками, позволяющими переложить риски на правительства”. Реализуется это через капитализацию банков с государственным участием, которые должны предоставлять гарантии и выкупать крупные кредитные портфели.
В ВБ подчеркивают: политика переноса кредитного риска должна учитывать оосбенности крупных компаний и МСБ. Крупный бизнес привлекает средства не только в банках, но и на фондовом рынке, поэтому его поддержка не может ограничиваться поддержкой через банки. Кроме того, это ограничит возможности МСБ привлекать капитал, а для этой группы предприятий банки – единственный канал заемного финансирования. Правительствам, считают в ВБ, следует исходить из масштаба влияния на отрасль, а также обеспечить позитивные стимулы как для кредиторов, так и заемщиков (моральный риск должен быть исключен). Компании не должны злоупотреблять поддержкой государства, например, получая льготные кредиты и выплачивая дивиденды акционерам.
Средства ограничены, поэтому на практике правительствам и центробанкам придется делать выбор между тем, кому помогать в первую очередь. Консенсус аналитиков ВБ – необходимо спасать тех, чье банкротство приведет к разрывам цепочек добавленной стоимости с серьезными последствиями для отраслей.
Кроме того, нет определенности в том, сколько компании просуществуют в режиме гибернации. Не исключено, что поддержка потребуется не только в период определенного правительствами локдауна, но вплоть до того периода, пока не выйдут из режима гибернации частные инвестиции.
Помощь по стандарту
Казахстан – страна с недостаточно развитым фондовым рынком, жесткой политикой ЦБ, а это значит, что проблемы с финансированием компаний будут более жесткими. Аналитики Всемирного банка не дают конкретных оценок, но прогнозируют для развивающихся стран сокращение притока иностранных инвестиций, рост ставок по внешним заимствованиям и обесценение национальных валют.
В РК еще в самом начале коронакризиса реализовались два риска из перечисленных трех – чистый приток прямых иностранных инвестиций (ПИИ) за I квартал 2020 года сократился на 16%, доллар укрепился относительно тенге за тот же период на 18%.
Казахстанские власти еще в марте-апреле обозначили широкий комплекс мер, в числе которых преобладают фискальные – увеличение государственных инвестиций в инфраструктурные проекты, отсрочка или освобождение от налогов наиболее пострадавших отраслей (налоги на ФОТ, на имущество и т.д.).
Национальный банк РК (НБ РК) в начале апреля ответил на коронакризис снижением базовой ставки с 12,00 до 9,50% с коридором ±2,00 п.п. (ранее, в марте 2020, ставка была повышена с 9,25 до 12,00%) и отсрочками по выплате кредитов для субъектов МСБ. В обращении президента РК Касым-Жомарта Токаева 11 мая 2020 года прозвучало, что перечень отраслей, где фирмы получат отсрочку, распространится на торговлю, обрабатывающую промышленность, транспорт и складирование, проживание и питание, информацию и связь, образование и здравоохранение.
Расширено финансирование по стандартному для казахстанской экономики каналу – субсидии приоритетным секторам экономики. Речь идет о механизме предоставления долгосрочной тенговой ликвидности (т.н. программа “Экономика простых вещей”), по которой Нацбанк РК еще в минувшем году выкупил облигации банков второго уровня на 600 млрд тенге с тем, чтобы конечный заемщик получил кредит в БВУ под 8%.
После начала коронакризиса правительство решило пустить на поддержку “экономики простых вещей” еще 400 млрд тенге с конечной ставкой 6%. Причем, государство готово предоставлять гарантии тем предприятиям, у которых слабые залоги.
Правительство готовит список системообразующих компаний, которым в качестве мер поддержки планируется также предоставить госгарантии по кредитам, дешевую тенговую ликвидность, отсрочки по налогам. Для системообразующих предприятий упростят и ускорят возврат НДС и получение разрешительных документов. При этом нет четкого понимания, какие компании войдут в финальный список системообразующих. После публикации Министерством национальной экономики РК первой версии списка в конце апреля 2020 года в НПП “Атамекен” – палата принимает активное участие в выработке механизмов поддержки бизнеса – заявили, что “бизнес должен получать поддержку, основанную на принципе прозрачности распределения средств и преференций”.
Но помочь всем по определению не получится, а если использовать рекомендации ВБ – выбирать игроков, от которых зависит состояние цепочек добавленной стоимости – то в центре окажутся госкомпании, и без того регулярно получающие из бюджета либо займы со ставкой близкой к 0%, либо вливания в капитал.
Чего бояться?
Набор инструментов, который используют казахстанское правительство и НБ РК, достаточно консервативен, а круг компаний – достаточно узок. И это главный фактор, ограничивающий моральный риск. Однако поле для морального риска в РК и до кризиса было большим – государство раз за разом спасало банки, инвестировало в неэффективные госкомпании, наращивало расходы бюджета.
Примечательно, что большую часть антикризисных механизмов власти РК запустили еще до коронакризиса – инфраструктурные и жилищностроительные программы, и механизм обеспечения доступной тенговой ликвидностью были лишь расширены. Например, программа поддержки бизнеса ДКБ работала с 2010 года, то есть была запущена после кризиса 2009 года, а программа строительства транспортной инфраструктуры “Нурлы жол” была разработана еще в 2014 году как превентивный ответ на кризис 2015-2016 годов.
Судя по продолжительности этих госпрограмм, кризис в Казахстане продолжается вот уже более 10 лет.
Рисковая зона – госгарантии, за счет которых решили “закрыть” старую проблему с залогами МСБ. Однако по той же “экономике простых вещей” гарантируется лишь 50% суммы, а на вторые 50% предприятие должно предоставить залог. Есть ограничения по суммам – 50% гарантии можно получить на проект до 3 млрд тенге (около 7 млн долларов), 30% – на проект от 3 до 5 млрд (7-12 млн долларов). Несмотря на низкие ставки, спрос на кредиты по “экономике простых вещей” и до кризиса был ограничен, а теперь, когда неопределенность вокруг перспектив национальной экономики и ее отраслей, внутреннего и внешнего спроса выросла, даже подходящие под критерии программы компании, вероятнее всего, будут стремиться сократить долговую нагрузку. Кроме того, госгарантии (даже если их выдает не правительство напрямую, а государственный институт развития ФРП “Даму”) – это скрытый государственный долг, обязательства, которые в случае, если заемщик окажется неплатежеспособным, перекладываются на гаранта.
Исключение могут составить лишь фирмы, получившие гарантированный спрос – как правило, госзаказ или контракты на поставки товаров, работ и услуг для предприятий квазигосударственного сектора. Ослабление требований к подрядчикам с казахстанской пропиской – еще одна антикризисная мера казахстанских властей, если учесть, что общий объем госзакупок в РК оценивается в 10,5 трлн тенге (25 млрд долларов; 2018), однако 4/5 этого объема приходится на закупки из одного источника. Это значит, что на стадии отбора поставщиков исключается даже формальная конкуренция.
Прежние кризисы создали во многих странах класс зомби-компаний, которые уже не могут обойтись без финансовых вливаний по низким ставкам. По оценкам BIS (2018), в еврозоне уровень таких компаний оценивался в 12% от общего числа, в Великобритании (данные KPMG, 2018) – 14%, в Китае – в 20%. В Казахстане их уровень, вероятно, ниже просто потому, что доступ к банковскому кредитованию серьезно ограничен: по данным конъюнктурного анализа НБ РК за I квартал 2020 года, лишь около 15% компаний реального сектора обращаются в банки за кредитом.
Social Media