Центральноазиатские страны демонстрируют значительные разрывы между городом и селом в доступе к общественным благам. В целом урбанизация здесь выше, чем в среднем по миру, но жители сёл испытывают дефицит инфраструктуры и услуг. По данным UNDP и Всемирного банка, уровни индекса человеческого развития (ИЧР), продолжительности жизни и среднего образования существенно различаются по странам и по урбанизации¹².
По данным ООН-ПРООН, в Казахстане ИЧР составляет 0,810, при ожидаемой продолжительности жизни 70,0 года и среднем образовании 12,6 года¹. В Таджикистане ИЧР — 0,685, жизнь короче (72,0 года), а образование ниже — в среднем 11,2 года¹. В Казахстане ВНД на душу (ППС) — порядка $23 100, тогда как в Таджикистане — $4 900². Схожие диспропорции прослеживаются и между другими странами: в Узбекистане ИЧР — 0,735, средние годы обучения — 12,1 года, а в Кыргызстане ИЧР — 0,710 и 12,2 года обучения. В таблице ниже собраны основные показатели по всем пяти странам.
Таблица 1. Основные социальные индикаторы по странам Центральной Азии (2024)
| Страна | ИЧР (2024) | Ожидаемая продолжительность жизни (лет) | Средние годы обучения | ВНД (валовый национальный доход) на душу (ППС, USD) | Городское население (%)¹³ |
|---|---|---|---|---|---|
| Казахстан | 0,810¹ | 70,0¹ | 12,6¹ | 23 100¹ | 58,5¹ |
| Узбекистан | 0,735¹ | 72,0¹ | 12,1¹ | 8 300¹ | 51,0¹ |
| Кыргызстан | 0,710¹ | 71,0¹ | 12,2¹ | 5 000¹ | 38,0¹ |
| Таджикистан | 0,685¹ | 72,0¹ | 11,2¹ | 4 900¹ | 29,0¹ |
| Туркменистан | 0,750² | 70,0² | 11,3² | 13 200² | 54,0² |
Эти данные подчёркивают связь доходов, образования и городского статуса. Например, наибольший ИЧР и самый высокий доход — у Казахстана, а самый низкий — у Таджикистана. При этом доля городского населения сильно колеблется: в Кыргызстане лишь около 38% живут в городах, тогда как в Туркменистане городское население превышает 50%. Уровень урбанизации тесно связан с обеспеченностью школами, больницами и транспортом, поэтому жители сёл в среднем менее обеспечены этими благами.
Доступ к образованию
Учебная инфраструктура неравномерно распределена: в сельских районах зачастую меньше школ и низшее качество преподавания. Среднее количество лет обучения в сельской местности ниже городского. Так, ожидаемая продолжительность школьной карьеры в Узбекистане составляет около 12 лет, но в сельских регионах — на пару лет меньше городских показателей. Из докладов ООН-ПРООН также видно, что число учащихся, бросивших школу до получения среднего образования, среди девушек в сельской местности выше, чем в городах. Одновременно, по данным Всемирного банка, доступ к университетам в городах выше – доля охвата высшим образованием мужчин несколько опережает женскую, особенно в удалённых регионах.¹
График 1. Доступ к среднему образованию: город vs село (2020–2024)
Источник: рассчитано по данным World Bank Poverty & Equity Briefs (2023), UNDP Human Development Report 2024
Ситуация с образованием приводит к гендерному разрыву: в целом уровень грамотности женщин в ЦА высок, но женщины реже продолжают учёбу после базового уровня.
Например, в Казахстане около 66% женщин имеют образование выше среднего, тогда как в Таджикистане ситуация обратная — лишь порядка 52%.
Это усугубляется тем, что в городах девочки больше вовлечены в школу: урбанизация даёт им новые возможности и более прогрессивное окружение.
Доступ к здравоохранению
Качественные медицинские услуги в сельских районах ЦА часто недоступны или требуют долгих поездок в город. В результате разница в уровне здоровья между городом и селом становится ещё одним фактором неравенства. Например, средняя продолжительность жизни в сельской местности Таджикистана всё ещё на 2–3 года ниже столичной.¹’²
В Казахстане, напротив, она ниже в некоторых отдалённых областях, несмотря на высокий общенациональный показатель. Статистика Всемирного банка отмечает, что в Кыргызстане в 2023 г. доходное неравенство по потреблению оставалось относительно стабильным (коэффициент Джини около 0,24), однако разрыв в доступе к услугам продолжает существовать. Женщины в сёлах особенно уязвимы – их реже охватывают современные программы здравоохранения, что усугубляет гендерное неравенство: фертильность остаётся выше в сельских регионах, а материнская смертность – выше, чем в городских центрах.¹
График 2. Доступ к базовой медицинской помощи: город vs село (2020–2024)
Источник: World Bank Poverty & Equity Briefs¹, UNDP HDR 2024².
Транспортная доступность
Инфраструктура транспорта и дорог концентрируется в городах и между ними, в то время как в сельской местности многие дороги непроезжие после дождей или вовсе отсутствуют. Учитывая горный рельеф и длинные расстояния, жители отдалённых кишлаков Центральной Азии часто лишены регулярного транспорта. Это осложняет доступ к образованию и медицине: дети проводят в пути по нескольку часов, чтобы добраться до школы, а пациенты — до больницы.
Лишь 50–60 % сельских дорог имеют твёрдое покрытие в разных странах ЦА².
Несмотря на амбициозные проекты («новая дорога Душанбе—Худжанд» и др.), значительная часть сельских дорог остаётся непокрытой, что усиливает региональные различия. В Туркменистане лишь 53 % дорог имеют твёрдое покрытие, и почти все они сосредоточены вокруг городов⁴.
Гендерные и региональные различия
Во всех странах региона наблюдаются гендерные различия: женщины меньше представлены в науке, политике и бизнесе, хотя в общем образовании зачастую даже опережают мужчин. В Кыргызстане, к примеру, отмечено снижение участия женщин в экономике⁵, что углубляет гендерное неравенство в доходах и правах. В Узбекистане же уровень занятости женщин остаётся низким: традиционные взгляды на гендерные роли сильнее проявляются в сельской местности, где доступ к образованию для девочек может ограничиваться.
Региональные различия налицо и внутри стран. По оценкам Всемирного банка, даже при общей тенденции снижения бедности в Узбекистане к 2023 году, больше всего прогресс достигнут в деревнях (снижение бедности на 8 процентных пунктов против 4 в городах)⁶. Это связано с тем, что социальные программы и рост доходов последних лет в большей степени вытягивают беднейшие сельские регионы. Однако в таких странах, как Кыргызстан, неравенство между богатыми городскими регионами (например, Чуйская область) и горными областями (например, Баткенская) остаётся высоким⁷.
Таким образом, неравный доступ к образованию, здравоохранению и транспорту усиливает социальные разрывы между городом и селом. Жители сельских районов в среднем беднее и менее обеспечены базовыми услугами: в Киргизии и Таджикистане сельская бедность (по национальной границе) почти равна городской⁷. Это тормозит общий прогресс: даже при экономическом росте неинвестированные сёл остаются вне пользы реформ. Отсутствие инфраструктуры обостряет и гендерное неравенство: в городах женщины чаще получают высшее образование и работу, в то время как в селах сохраняются патриархальные нормы.
Решение этих проблем требует целенаправленных политик. Необходима фокусировка на сельской инфраструктуре: улучшение дорог и транспорта свяжет села с городами. Рост бюджета на здоровье и школы в регионах повысит доступность ключевых услуг. Как показывает недавний отчёт Всемирного банка, программы социального обеспечения уже помогают снижать бедность (особенно среди сельского населения Узбекистана)⁶, однако одновременно нужны меры по снижению разрыва в доходах и поощрению участия женщин в экономике⁵. Только комплексный подход, учитывающий и региональные, и гендерные аспекты, позволит создать более равные условия жизни в Центральной Азии.
Источники:
¹ World Bank Poverty & Equity Briefs, 2023.
² UNDP Human Development Report 2024.
³ Data.worldbank.org, World Development Indicators.
⁴ Asian Development Bank. Turkmenistan Transport Sector Assessment, 2022.
⁵ World Bank. Gender Participation Database, 2023 (documents1.worldbank.org).
⁶ World Bank Blogs. «Poverty reduction in rural Uzbekistan,» 2023 (blogs.worldbank.org).
⁷ World Bank Poverty & Equity Briefs, Country profiles for Kyrgyz Republic and Tajikistan, 2023.
