ЕБРР: Индустриальная политика и экономическая трансформация в Центральной Азии

Возрождение индустриальной политики в последние годы стало одним из важнейших трендов глобальной экономической политики. Согласно отчету EBRD Transition Report 2024-25, страны с разным уровнем дохода и административной емкости активно возвращаются к стратегическому вмешательству в экономику через поддержку отдельных отраслей и регионов. Особенно это актуально для стран Центральной Азии, которые одновременно стремятся диверсифицировать экономику, развивать человеческий капитал и адаптироваться к новой геоэкономической реальности.

• В 2022 году 45% экспорта стран EBRD находились под действием индустриальной политики.

• Количество индустриальных политик резко увеличилось после 2019 года.

• Примерно 75% политик в странах EBRD преследуют несколько целей одновременно.

Развитие индустриальной политики: глобальные тренды

Современные индустриальные политики разрабатываются как ответ на рыночные сбои — от экологических угроз до зависимости от внешних поставок технологий. Однако их эффективность напрямую зависит от качества институтов и административной способности. В отчетный период наблюдается активный рост количества индустриальных мер не только в развитых странах, но и в развивающихся экономиках с ограниченными ресурсами.

• Более 80–90% индустриальных политик дискриминируют иностранные интересы.

• В странах с низкой административной емкостью используются искажённые инструменты: квоты, запреты на экспорт.

• В странах EBRD в ЕС расходы на господдержку выросли до 1.6% ВВП в 2023 году.

Центральная Азия: переход от индустриализации к услугам

Центральноазиатские страны, такие как Казахстан и Узбекистан, находятся на пересечении старой модели индустриализации и новой цифровой экономики. Хотя традиционные формы господдержки — субсидии, налоговые льготы — по-прежнему доминируют, появляется интерес к развитию экспортно-ориентированных услуг, особенно в IT-секторе.

• Казахстан и Узбекистан входят в топ-10 стран EBRD по числу индустриальных мер.

• В 2022 году в Казахстане было около 45 активных индустриальных инициатив.

• Компьютерные и информационные услуги стали ключевым драйвером экспорта в Восточной Европе.

Основные цели индустриальной политики в регионе

Наиболее частые цели индустриальных политик в Центральной Азии включают рост и производительность, создание рабочих мест и региональное развитие. В последние годы в приоритет также выходят экологические задачи и обеспечение стратегической автономии. Однако сочетание нескольких целей без приоритетов затрудняет эффективность программ.

• Только 23% индустриальных политик в странах EBRD имели одну цель.

• Среднее число целей на одну политику в 2022 году достигло 2.

• 12% мер в мире сочетали экологические и стратегические цели.

Административная и фискальная емкость: барьер или потенциал?

Для эффективной реализации индустриальной политики требуется высокий уровень государственного управления и способность к сбору налогов. В Центральной Азии эти показатели различаются: Казахстан демонстрирует относительно высокую административную емкость, в то время как Таджикистан и Кыргызстан сталкиваются с ограничениями.

• Казахстан имеет индекс административной емкости 1.3, Узбекистан — 0.8.

• Индекс фискальной емкости в Казахстане — 1.5, в Таджикистане — 0.7.

• Прямая поддержка фирм особенно эффективна в странах с высокой емкостью (пример: программа Star Venture от EBRD).

Специальные экономические зоны: локальный успех или масштабный инструмент?

Создание СЭЗ стало одним из популярных инструментов индустриальной политики. В Центральной Азии такие зоны используются для привлечения инвестиций и борьбы с региональным неравенством. Однако успех СЭЗ крайне локализован и зависит от инфраструктуры и человеческого капитала.

• С 1990 по 2020 гг. число СЭЗ в странах EBRD выросло с 200 до 1,100.

• Конвергенция между регионами внутри стран EBRD шла со скоростью 1% в год.

• В радиусе 20 км от СЭЗ наблюдается устойчивый рост ночного освещения (экономическая активность).

Прямая поддержка фирм и роль молодых компаний

Молодые компании (до 5 лет) обладают высоким потенциалом в плане занятости и инноваций, но часто не получают целевой поддержки. Программы прямой помощи — кредиты, гранты, налоговые льготы — чаще ориентированы на крупные корпорации.

• В странах EBRD наиболее распространены финансовые гранты и государственные займы.

• В рамках программы Star Venture фирмы получают больше инвестиций и нанимают больше сотрудников.

• В странах Центральной Азии менее 15% мер таргетируют молодые компании.

Геополитика и фрагментация: риск или возможность?

Растущая геополитическая напряженность между блоками стран (США/ЕС против Китая/России) усиливает распространение индустриальной политики. Центральная Азия, находясь между этими полюсами, может стать бенефициаром фрагментации, но рискует попасть под перекрестный огонь регулирования и санкций.

• Прямые и косвенные эффекты от $100 млн в электрооборудовании: +$39 млн во всей цепочке.

• С 2022 года резко снизилась доля межблоковых инвестиций.

• “Связующие экономики” (включая Турцию и Индию) получают всё больше прямых инвестиций.

Рекомендации и выводы

Для стран Центральной Азии важно применять гибкую и стратегически выверенную индустриальную политику. Прозрачность целей, институциональное развитие и ориентация на экспортные услуги и цифровизацию могут повысить эффективность государственной поддержки. Региону необходимо делать акцент на политику, учитывающую локальный контекст, развивать государственные институты и создавать условия для роста молодых компаний.

• В странах с высокой емкостью эффекты индустриальной политики статистически значимы.

• Политики, включающие sunset clauses (ограниченный срок действия), становятся более популярны.

• Государственные расходы на индустриальные меры сопоставимы с расходами на образование (3.2% ВВП).